К этому спектаклю у меня особое отношение, поскольку он был первым моим спектаклем в этом коллективе, поставленном Оксаной Наумовой по пьесе Дмитрия Быкова и Ирины Лукьяновой "Сцены конца века". Вот несколько фотографий со спектакля.
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Смотреть или не смотреть?
ОтветитьУдалитьДубль один: сразу после спектакля
Да, была я на вашем спектакле, была. Но я ни-че-го-шень-ки не поняла. И что же вы теперь хотите от меня услышать? Что игра актеров была потрясающая, а постановка превзошла все ожидания? Или, наоборот, спектакль был провальным, а актеры начисто забыли, для чего они вообще на сцене: играть или не играть? Да, да, играть или не играть… Вот, оно, вот, наконец-то, приходит некоторое понимание. Спектакль-то назывался «Мы играем или нет?»…
Начало было очень похоже на Чехова - чуть ли не «Три сестры» или «Вишневый сад»: та же осень, та же беспросветная тоска… Мечта вырваться из замкнутого круга, бросить все и найти что-то светлое, начать новую жизнь. Хотелось крикнуть: «Не надо Чехова, не надо. Саму тоска грызет, хоть караул кричи. Не нужен мне сейчас душевный раздрай ваших героев, не ну-жен!» И тут… ну, в общем, очень мило - прийти в театр и застать храпящего мужчину в соседнем кресле. Храп дает определенный толчок героям, и они начинают «раздеваться» перед зрителями. Я узнавала всех до единого…
Бог мой, вот этого влюбленного мальчика Пашу я знаю - это Ромка из соседнего дома. Он также безнадежно влюблен в меня. Глупый, глупый мальчишка! А эта дамочка в шляпке – это ж вылитая Елизавета Андреевна. Все пытается удержать молодость - носит парик, и пудрит лицо так, что пудра осыпается на тонкие плечи. А доктор, доктор – это сотрудница фирмы, в которой я когда-то работала. Марина-режиссер просто слеплена по образу Наташки Доронцовой. И экзальтированную особу («Я сорока, я сорока») я тоже знаю – это Ленка из районной библиотеки, когда выпьет. Правда, я не уверена, есть ли у нее ребенок…
Зато точно могу сказать, что у меня тоже западает пробел на «клаве» и я тоже подрабатывала компьютерным набором, как та женщина в берете, пришедшая получить заряд «духовности». Только пессимизма у меня поменьше, чем у этой героини. И Аркадия я точно где-то встречала, только вот где…
Диалог со зрителем – интересное решение. Хотя и понятно, что это «подстава», как говорил Кудрин (или как там фамилия этого театрального критика?). Но живой диалог заставлял все время оборачиваться и думать при этом: «Да, это так, и это так – это наша жизнь, и вот они, узнаваемые в ней люди». Был момент и не один, когда мне хотелось вставить ту или иную реплику – конечно же, к месту – но воспитание пересилило.
Осталось невыясненным лишь одно – а где идея, люди? Как говорится, что хотел сказать автор? Мне, дилетанту высшего уровня, интересно, с чем должен уйти зритель из зала (спасибо учителю словесности – слишком хорошо учил анализу литературных произведений). Вот на этот вопрос я не смогла ответить, потому что осталась определенная недосказанность, спектакль не окончен, и думать над ним еще придется. Но не высшая ли это похвала тому, что происходило на сцене и вне ее, когда зритель уходит с ощущением, что самое главное впереди – наедине с самим собой7
Смотреть или не смотреть? Пойти на спектакль или не пойти? Уверена, у каждого будет свой взгляд и свое понимание…
P.S. Интересно, а какую бы оценку спектаклю дал Кудрин?
Алсу Фатыхова.
Дубль два: размышления через четыре дня
ОтветитьУдалитьО чем хотел сказать автор? Снова хочется вернуться к спектаклю. «Чеховское» начало спектакля неслучайно. Словно перекличка эпох – нашего и прошлого - позапрошлого веков.
В нашей жизни многое изменилось: мы не представляем себе жизни уже без телевидения, мобильной связи, компьютера… Человечество сумело достичь величайших высот в науке и технике. А вот изменились ли люди? Думается, не слишком. Будь то чеховские герои или «обнажившиеся» актеры спектакля - все они сходны в одном: погрязли в своих проблемах, мещанстве и пошлости, сделала безликими их лица серость обыденщины. Помните у Горького: «О душе подумать некогда…». Вот и героям думать о ней некогда. А что осталось? Мечта о чем-то несбыточном, далеком? Каждодневная суета в поисках заработка, одиночество, безмерная скука – все это настолько опутало героев, что они готовы кричать об этом во весь голос. И крик этот продирает до глубины души, даже если не все высказано вслух.
Возьмите хотя бы театрального критика. Выглядит успешным и читаемым во всех изданиях. Откуда же этот сарказм и ирония? Да поймите, нет в жизни человека любви. Он безоружен перед хамством и пошлостью и очень раним. А маска «карающего меча» - просто защита.
Марина (режиссер) – нереализованная творческая личность, а Аркадий и Директор фирмы – люди, искушенные во всех отношениях, и потому разочарованные. Отсюда скука на лицах, и некоторая доля цинизма…
И хотя спектакль заканчивается на мажорной ноте, ощущение безысходности все же остается: что будет дальше с героями – смогут ли они выйти из этого опустошенного состояния?
Оглянитесь, в конце концов! Жизнь не мимо вас течет – это вы на ее обочине. А бездуховность ваша от самих же вас – от неумения жить и радоваться, открывать в себе каждый день мир звуков и красок…
Алсу Фатыхова.